Колорит «Троицы» подчинен тому же принципу возвышенной и жизненной гармонии. И. Э. Грабарь, известный русский живописец и искусствовед, так писал о красках Рублева: «никогда еще русский иконописец не задавался такой определенной задачей гармонизации цветов, приведения их в единый гармонический аккорд…Краски «Троицы» являют редчайший пример ярких цветов, объединенных в тонко прочувствованную гармонию взаимоотношений. Построенная на сочетании легких оттенков розово-сиреневых (одежда левого ангела), серебристо-сизых, тона зеленеющей ржи (гиматий правого ангела), золотисто-желтых (крылья, седалище), цветовая гамма «Троицы» неожиданно повышается до степени ярчайших голубых ударов, брошенных с бесподобным художественным тактом и чувством меры на гиматий центральной фигуры, несколько менее ярко – на хитон правого ангела, еще слабее – на хитон левого ангела и совсем светло, нежно-голубыми, небесного цвета, переливами – на «подпапортки» ангельских крыльев» [Цит. по: 13, стр. 84].
Этот яркий синий цвет, «более небесный, чем само небо» (П. Флоренский), поражает зрителя, он – художественное открытие Рублева. Одним этим цветом Рублев, возможно, сказал больше, чем все итальянцы эпохи Возрождения. Цвет буквально звучит, и звучит празднично, ярко, он захватывает спокойной, ясной радостью жизни.
Во времена Рублева этот цвет называли ляпис-лазурь, добывали его из минерала лазурита, который был дорог, поэтому краску экономили. Рублев же, не жалея краски, бросает лазурь в центр иконы, как сочный благозвучный аккорд, и от этого аккорда расходятся ясные и торжественные обертоны.
Если лазурный цвет можно сравнить с красочным аккордом, то цвет фона – с фактурой музыкального произведения. Золотой в разных его оттенках пронизывает пространство иконы. Это традиционно с точки зрения православной иконографии, ведь фон иконы всегда писали золотом, символизирующим сияние славы Божьей, его вечного царствия. Палитра золотого в «Троице» многообразна: от ярких солнечных крыльев ангелов до высветленной охры подножия ангельского престола.
Нетрадиционно же у Рублева использование белого цвета. Им написаны нимбы ангелов и престол. Ни до, ни после Рублева этот цвет при написании, в частности, нимбов в данной композиции не использовался. Это было настолько новым, что современники и потомки Рублева, похоже, не поняли его идеи (поскольку не стали подражать ей).
Белый цвет символически связан со святостью, духовностью, но, спрашивается, а не эквивалент ли ему в этом символическом значении золотой цвет?
Чтобы понять, почему Рублев пишет нимбы и престол белым, а не позолотой (как это делали традиционно), следует познакомиться с понятием «фаворского света», в средние века активно дискутировавшимся в богословии.
Фаворский свет – это свет, которым просиял Христос при Преображении на горе Фавор. Считается, что этот свет – «естественное сияние Божества» (выражение Иоанна Златоуста). В XIV веке на Афоне возник спор по поводу природы и проявления фаворского света. Некоторые богословы считали, что этот свет был создан и явлен только один раз, для просвещения апостолов, и потом бесследно исчез. Он не может появляться в нашем материальном мире, так как суть его сугубо духовна. Другие, в том числе Григорий Палама, придерживались иного мнения. Они соглашались, что суть фаворского света духовна, он нетварный, но, несмотря на это, он может проявляться в тварном мире в силу того, что он есть энергия Божия.
Более того, именно через эту божественную энергию человек и может общаться с Богом. Человек, избавляясь от страстей при помощи смирения, покаяния и молитвы, может достичь такого состояния, при котором ему становятся доступны (видимы) энергии Бога.
На Руси во времена Рублева приверженцем Григория Паламы был Сергий Радонежский. Житие Сергия Радонежского повествует о многочисленных случаях исхождения от него фаворского света и видения им самим божественных энергий. Понятно, что Рублев знал о сути понятия и был единомышленником Радонежского в этом вопросе.
Тонкость учения о фаворском свете заключается в различении самого Бога и его энергий. Бога человек видеть не может, следовательно, передать его сущность краской невозможно. Божественные энергии – другое дело. В житии Сергия Радонежского, составленном его учеником Епифанием, можно найти не одно описание фаворского света. К примеру, когда Сергий совершал литургию совместно с двумя священниками, в присутствии учеников, ученики увидели сослужащего им четвертого, «светоносного мужа в блистающих ризах». На вопросы учеников Сергий признался, что это ангел Господень, и не только сегодня он присутствует на службе, «но и всегда посещением Божием служащу ми недостойному с ним» [Цит. по: 15, стр. 8].
Не останавливаясь подробно на примерах, заметим, что эпитет «светоносный» часто встречается в описаниях фаворского света. Другие эпитеты, с ним связанные: «божественный огнь», «великий свет, паче солнца сияющий», «пламень», «зело красный».
Думается, что различение белого и золотого на иконе Рублева связано именно с глубоким пониманием иконописцем разницы между самим Богом и Божественными энергиями. Хотя энергии Бога нераздельны с Его сущностью, но для восприятия человека доступные только энергии, но не сама сущность Бога.
Золотой пронизывает пространство иконы, это и есть явленный нам фаворский свет, энергии Божества. Белый же цвет – это, в каком-то смысле, не краска. Рублев, скорее всего, не знал, что белый цвет включает в себя весь спектр радуги[1]. Но то, что белый цвет уникален, что его нельзя получить, смешивая основные цвета, Рублеву, как живописцу, было прекрасно известно. В понимании Рублева белый — это художественный эквивалент Божественной трансцендентности (недоступности опытному познанию).
Важнейшим элементом, конечно, являются нимбы ангелов, белый же цвет престола, кроме символической, выполняет еще две функции. Во-первых, он отвечает нимбам (соблюдается один из законов композиции), во-вторых, выделяет смысловой центр иконы – Евхаристическую чашу. Чаша превращается во вневременной, вселенский символ, выражающий самую сущность Бога – его бесконечную, жертвенную любовь к людям.
__________________________________________________________________
[1] Первые опыты по дисперсии света были проведены в Европе в конце XVI века.