Период правления князя Владимира I, событие, в сознании русских людей определяющее судьбу русского государства, находится в центре внимания в «Рогнеде». В основе концепции произведения лежит идея истинности, благости христианства и связанного с настоящей верой очищения, духовного преображения Руси.
Композиция оперы построена на антитезе языческое/христианское, которая определяет двуплановость характеристики всех главных персонажей. При этом языческое трактуется в опере как Вражеское. Например, в характеристике Народа и Царя, еще не принявших христианство, преобладает танцевальность – от дикой пляски вокруг идола Перуна до развлекающих князя танцев девушек и скоморохов. Акцент на таких деталях, как человеческие жертвы, приносимые языческому богу (в песне Дурака она озвучена как жертва морю), усиливает негативное отношение к русским-язычникам. Тематизм Народа и Царя меняется в финальном хоре – гимне «Свято-русской земле» вместе с их преображением. Стилевые истоки характеристики Руальда, охваченного чувством любви и мести, лежат в музыке классико-барочной традиции, русском городском романсе и немецких «песнях без слов» (все это – стилевые знаки Вражеского). Вместе с тем облик Руальда-христианина закономерно вызывает к жизни хоральный пласт.
Языческое и христианское противопоставлены трижды, и каждый раз это противопоставление приводит к вытеснению языческого, причем «границы» праведной веры постоянно расширяются – от победы в душе одного человека до обновления всей земли. Это обновление возможно только после обращения князя Владимира, в силу функции Царя определяющего будущее русской земли. Поэтому все действие оперы направлено на фигуру князя. В третьем акте Руальд прощает князя и спасает его ценой собственной жизни. Князь искренне удивлен; слушая речь умирающего Руальда:
Господь нам повелел прощать своих врагов
И душу полагать за братьев за своих…
Князь восклицает:
Господь! Какой Господь?
Старик, ты истомил мне сердце!
Кто этот грозный судия?
«Зерно» веры запало ему в душу, оно начинает прорастать после чудесного спасения от ножа Рогнеды в четвертом акте, поскольку видение Странника может свидетельствовать только о заступничестве Бога. И, наконец, в пятом акте, инстинктивно влекомый неведомым Богом, князь вспоминает поступок Руальда и прощает Рогнеду. Так сбывается пророчество Странника:
Покорись кресту, просвяти народ,
Веру правую утверди земле!
И врагам грозна, и на век славна
Святорусская будет жить земля.
В символической системе оперы Странник является символическим персонажем, провозглашающим Истину. Появляясь впервые в третьем действии, он «руководит» каждой стадией преображения Руси. Он предсказывает чудо Владимиру, направляет действия Руальда, вообще провозглашает нравственный императив христианства как религии прощения. Тема финального хора также впервые звучит в вокальной партии Странника.
Интересно, что антитеза, лежащая в основе оперы, на уровне символического персонажа дает не разноплановость характеристики (что невозможно для Странника), а удвоение функции. Странник в языческом варианте – это колдунья Скульда, которая открывает действие пророчеством о падении язычества («Над силой злой гроза сберется»), а в начале пятого акта подтверждает свои слова (Распятый победил!»).
Итак, символическая структура «Рогнеды» традиционна для русской оперы на сюжет из национальной истории: функции Царя и Народа закреплены здесь за одноименными персонажами, отсутствие внешнего врага замещается функцией Врага внутреннего. Выпадает из персонажной схемы фигура Руальда; показательно, что именно сюжетная линия Руальд/Олава была основным поводом многочисленных карикатур и памфлетов на оперу в XIX веке.